У Т Р О
Петербургское утро… Мало на свете художников, кто
мог бы изобразить его; нет мастеров, способных замесить на палитре эту
слизь из мглы, мелко моросящего дождя и тумана; нет таких, кто может небрежным
жестом размазать по палитре время – ведь петербургское утро почти не имеет
границ, растягиваясь (или замирая?) с шести утра до полудня…
Маленький мальчик идёт, вздрагивая, по узкому и
неровному тротуару Петроградской стороны. Он думает о том, что где-то там
такой художник, конечно же, есть – ибо мальчик видит, как, смоченные дождём,
опухают мрачные стены, и то здесь, то там – невидимая кисть наносит иной
акварельный мазок в коричнево-серой гамме, немедленно расплывающийся по
покрытым мелкой сеткой трещин-морщин, слезящимся фасадам домов. Незримый
живописец творит: в старинной раме окна (где мальчик разглядел висящую
под лепным потолком древнюю люстру с цепями и бронзовыми противовесами)
откуда-то изнутри вдруг наносится сильный и точный мазок, мгновенно залепивший
окно голубовато-белёсым исподом шторы…
Мальчик идёт, частым помаргиванием сгоняя с ресниц
капли дождя. Смутные двухмерные тени мелькают вдоль тротуаров; якобы куда-то
стремящиеся, а на деле не имеющие временн?й перспективы, они существуют
только здесь и только сейчас, только лишь в пространстве твоего взгляда
– и исчезают, как только ты отвёл глаза.
Особняком плывёт по тротуару старая дама: древнее,
истёртое по всем швам длинное пальто, отороченное по верху тем, что когда-то
было лисой – объедки пиршества моли… Старинные сапожки, безбожно полопавшиеся
и повсюду грубо, через край, зашитые от руки, переставляются по асфальту
с большим трудом.
Это – Ленинград, всё ещё хранящий ароматы Петербурга.
Скоро аморфные останки старины испарятся совсем, и город окончательно превратится
в пованивающий портянкой пролетарский мегаполис – и тут же вновь обретёт
своё полузабытое имя. Маятник качается; время остановилось. Согбённая старая
дама несёт все признаки несгорбившегося благородства; из-под поломанной
вуали прямой и честный взгляд – взгляд помертвевших глаз. «Она мертва,
а тайны не узнал я!» – вздрагивает мальчик. Старая графиня, подмигнув,
исчезает – навсегда, с мясом вырванная из истории.
«С мясом, с рисом, с яйцом! Горя-ячие пирожки!»
- на фоне питерских привидений вдруг возникает розовое лицо. От тележки
с пирожками валит вкусный пар. Молодая, пышная девушка с белозубой улыбкой,
яркими зелёными глазами и пунцовыми губами предлагает свой товар. Мальчик
нашаривает в кармане одиннадцать копеек, облепленные крошками от давнишнего
сухарика, и покупает тот, что подешевле: ему холодно и хочется есть. Бери
парочку! – подмигивая, улыбается девушка, принимая в горячую ладошку мелочь
из его холодных пальцев. Приехала из деревни. Ищет счастья. Выйдет замуж.
– кусочек совсем другой истории; случайная страница, прибитая дождём к
перекрёстку, потрепетав мгновение, тут же срывается и уносится очередным
порывом ветра; уносится безвозвратно. Вновь по сторонам лишь морось да
серовато-деловитые привидения. Мальчика бьёт дрожь; он очень легко одет.
Наконец, он выходит к Петропавловской крепости. Отсюда остаётся идти уже
совсем немного.
Набравшись мужества, он подставляет лицо противному
и холодному моросящему дождю, устремляя взор в небо. Но ангел на шпиле
Петропавловского собора остаётся невидимым для всех: мальчику – из-за мглы
и тумана, а остальные просто никогда не поднимают глаз.
Не отирая уже дождевой влаги с лица, мальчик, прерывисто
вздохнув, поправляет ранец и отправляется дальше. На правом ботинке шнурок
почти совсем развязался, и теперь при каждом шаге металлический кончик
его, совершая стремительные облёты по полуокружности, ритмически постукивает
то по одному, то по другому ботинку: ток-тук… ток-тук…
Увлечённый этой игрой, мальчик вдруг совершенно
неожиданно, всем телом, врезается в бесформенную, но могучую груду влажного
искусственного меха. Отлетев от шубы на два-три шага, мальчик постепенно
начинает прислушиваться.
- Наплодили здесь, понимаешь!.. – басовито, но с
визгливыми нотками орёт Злая Тётка, проявившаяся вдруг, из общей уличной
серости, с вызывающе-яркой неотвратимостью кошмара. - Шляются тут, подонки
малолетние!.. - Обведённый помадой дурного морковно-свекольного цвета,
рот Злобной Тётки скорострельно плюётся ругательствами и проклятиями со
сноровкой хорошего пулемёта. – …И что из такой вот шпаны может вырасти,
скажите на милость?!. – тук-тук-тук-тук! – шнурок вдруг застучал часто-часто:
мальчик почти бегом удаляется от Тётки на безопасное расстояние.
И почему эта тётка обозвала его шпаной? – обиженно
вспоминает мальчик, переведя дух и продолжая свой путь. А в самом деле:
что из такого вот может вырасти? – задумывается он… Наверное, он станет
капитаном. Его клипер (ведь понятно, что топливо на Земле скоро кончится,
и люди вновь вернутся к парусным судам!) будет бороздить моря и океаны;
он будет брать выгодные фрахты и перевозить чай, хлопок и шерсть; о самом
быстром и красивом судне, о его лихом и надёжном капитане пойдут легенды
во всех концах света … Он будет отважен, смел и справедлив – и матросы
будут любить его беззаветно… В каждой портовой таверне вслед будет слышен
восхищённый шёпот: «Надо же, какой молодой!» ? (в мечтах своих мальчик
никогда не становился старше, оставаясь таким же, как он есть)… Среди спасённых
им в страшную бурю с тонущего пароходика оказывается юная Красавица. Он,
без размышлений, предоставляет в её распоряжение свою капитанскую каюту.
«Неужели всё это – ваши работы»? – зачарованно спросит она, надолго задерживаясь
у мольберта или у висящих на переборках холстов. «Я никогда не думала,
что моряки способны на подобное… Вы – не такой, как все!»…
Замечтавшись, мальчик чуть было не прошёл мимо нужной
парадной. С трудом приотворив тяжеленную дверь, покрытую многочисленными
слоями рыжей краски, мальчик проскальзывает внутрь и поднимается на второй
этаж.
…Опять не пошёл в школу! – сокрушается бабушка.
– Ну что я родителям скажу?.. А на себя посмотри: весь мокрый; задрогший!..
Наказание ты моё господне!
Мальчик сидит у старинного дубового стола и, отдуваясь,
прихлёбывает ужасно горячий чай. Бабушка, открыв стенной шкаф, достаёт
перевязанную пергаментной бумагой банку с вареньем. («Бабушка богатая!»
– решает про себя мальчик, увидав мельком целые ряды варенья в шкафу).
– …Видали: «не нравится» ему в школе! Ну, а как же ты дальше жить будешь?!
– не унимается бабушка. – Ведь у тебя впереди ещё вся жизнь!..
- Да... – подумав, обречённо и тяжело вздыхает мальчик, запуская серебряную
ложечку в хрустальную вазочку с вареньем; – ещё целая жизнь…
(C) Copyright Kirill
Veselago. All rights reserved
Все права на текст принадлежат
автору, Кириллу Веселаго. Любое воспроизведение ни в полном, ни во фрагментарном
виде без согласия с автором запрещено и защищается международными законами
и
соответствующими законами
РФ
Рассказ
Назад
На главную страницу
|