Господа, подождите – не вешайте, пожалуйста, трубку. Я не хуже вас знаю, что это позор. «Я – композитор» - это я не про себя. Так называется маленькая заметка в газете. А я – не композитор. Я – каноник. Каноник Ханин. Вы хорошо меня поняли? Я очень на вас рассчитываю.

    Впрочем, не нужно расстраиваться: французский композитор Артюр Онеггер (вроде нашего Шостаковича) назвал так свою книгу: «Я – композитор», и серьёзно полагал, что это звучит гордо. Правда, умер он в полном и мрачном унынии. А другой французский композитор, Эрик Сати (вроде нашего Скрябина), всегда стеснялся, что он композитор, и говорил всем, что он работает фонометрографом, а живёт в шкафу. И умер он со светлой улыбкой на лице.

    Впрочем, и здесь не стоит расстраиваться. Быть композитором вовсе не всегда было постыдно. Даже в старые-старые времена при мало-мальски уважающем себя дворе каждый монарх содержал, кроме дворника, фрейлин и маркитанток, ещё и парочку придворных композиторов. Они состояли на службе и таким образом за скромное жалованье писали исключительно служебную музыку. И именно из такой служебной музыки и состоит вся история этой самой музыки. Вам кажется это постыдным? Вас перестала любить жена? Вас бьют по вечерам ваши собственные дети?

   Пожалуйста, не нужно расстраиваться. Жена композитора Гайдна, например, делала из рукописей своего знаменитого супруга папильотки (по-русски это будет бигуди), и накручивала на них свои волосы. А у Бетховена и вовсе не было жены. «Зачем это? – говорил он. – У меня и так денег мало».

   Но зато у Шумана и Брамса была одна жена на двоих. Или это я ослышался? А композитор Шуберт умер в молодости лет от слабости и чахотки. А его приятель Лист дожил зато до глубокой старости и прослыл корифеем.

   Так что, господа, ещё не всё потеряно!

   

НА ГЛАВНУЮ	РЕЦЕНЗИИ	СТАТЬИ	ИНТЕРВЬЮ	ПРОЗА	ПОДЕЛИТЬСЯ МЫСЛЯМИ