…Вот передо мной упаковка. Красивая упаковка; сродни какому-нибудь голландскому печенью или швейцарскому шоколаду. Добротная. А с обложки на меня взирает мужественный такой, не утративший, невзирая на возраст, обаяния, и как бы "строгий и мудрый" Пласидо. Приходилось мне встречать его лично, и не однажды; конечно, в жизни, в его поведении, ничего такого "как бы" вообще нет… Но фотограф, видать, перестарался. И, с бесхитростностию плотника, гвоздящего доски к стропилам, титл с обложки заявляет: "Доминго. Вердиевский тенор". Вот так вот. Не больше - но и не меньше. Что? "Пуччиниевский"? - это потом; когда другой диск продавать будем. Сейчас - "вердиевский". Понятно?
Вот об этом и хочется поговорить. Увы. Хотя Пласидо - прекраснейший артист, великолепный человек и очень умный вокалист - разве можно называть его "вердиевским" тенором? Бедный Джузеппе (к сожалению, отчества не знаю) Верди просто, думаю, вращается в гробу. Ну, давайте взглянем трезво: Герцог в "Риголетто" и Отелло; Манрико в "Трубадуре" и Альфред в "Травиате"; Риккардо в "Бал-маскарад" и Радамес - все эти партии, безусловно, написаны для тенора. В теноровом диапазоне. Но - не для одного же тенора, правда? Франческо Таманьо подразумевался композитором, например, в роли Отелло. А когда старик Верди писал "Троваторе", разве думал он о том, что "вердиевские" тенора будут транспонировать стретту на полтона ниже? Но - тихо, тихо, ребята. Таперича - "маркет". Это умное слово значит, что вам будут втюхивать всё, что угодно - но в красивой упаковке. Вот фабрика "Немецкий Патефон" (Deutsche Grammophon, если не по-нашему) и вешает нам, простите, лапшу на уши. Причём до такой степени, что включила в записи рецензируемого диска (DG 471 478-2) даже "выход" Отелло - где Пласидо, смирившись с полным отсутствием в голосе такового, "си-бекар" вообще атаковать не пытается. "А где же аутентизм, ребята?!" - хочется сказать. - "А, иди ты! - отмахивается Deutsche Grammophon; - у нас план по продажам"…
Тенор идёт на это. Тенор, простите, "шинкует капусту" - он уже давно не озабочен художественным результатом: где-то какой-то диск "шлёпнули", продали - он опять удачлив. И пусть неудачник плачет. Но - больно на сердце. Ещё раз повторюсь: Доминго - прекраснейший артист, и человек славный - но ведь не нарочито, и не "для рынку" придумывали все эти амплуа: "героический тенор" ("Tenore di forza"), лирический тенор ("tenore di grazia"). Так, как великий Франко Корелли пел Манрико или Калафа, никому не спеть. Зато "три тенора" надрываются на любом стадионе - публика хлопает в ладошки, и упаси тебя Бог сказать хоть что-то о профанации - нет; они "великие просветители", несущие "оперу в массы"…
Конечно, есть голоса "спинтовые"; есть, как говорили раньше - "меццо-характерные". Вопрос, грубо говоря, не в терминологии. Мой слушательский опыт подсказывает другое: "крепкий" голос может петь "лирические" партии, порою добиваясь великолепных результатов (примеры: Карузо - Герцога, или Владимир Андреевич Атлантов - Ленского). А вот наоборот - ерунда получается. Профанация какая-то.
Упрекать Пласидо в погоне за "золотым тельцом", тем не менее, язык не поворачивается. Он остаётся великим, прекрасным артистом - именно артистом - в отличие, например, от безобразно коммерциализировавшегося "работника вокала", толстяка Лучано. И всё же, всё же… Для меня "вердиевский тенор" - понятие сугубо коммерческое и безграмотное. Это же очевидно: даже один английский критик, помню, писал про одну певицу, что она - прекрасная исполнительница "middle-weight" партий Верди. Потому что и Леонору, и Лину (в Стиффелио), и Виолетту, и Джильду… Да что там! - многое Верди написал. Разные характеры, иная музыка, другие вокально-драматические задачи… Ну, "метёт" Доминго на этом диске всё подряд; слушаешь, слушаешь - и, как в том анекдоте про лося: "лучше не становится". Он поёт La donna e mobile, после чего, следующим траком - Радамеса. Затем - Манрико. Ну, лёгкий, блестящий тенор, потребный для Герцога, Доминго воплощает легко: он прекрасно умеет собирать голос, особенно - "фокусировать" все высокие обертоны (Хотя никакого сравнения с тем же Краусом, на мой взгляд, в этой роли не выдерживает). Но для Манрико уже потребен голос с яркими, мощными, "мясистыми" верхами - этого качества у Доминго никогда не было; его чарующий голос всегда как бы "истончается" кверху. Риккардо в "Маскараде" нужна крепкая, мощная средняя часть регистра - но и здесь Пласидо похвастать особенно нечем.
Лучше всего, на мой взгляд, ему удалась запись Родольфо из "Луизы Миллер" - во всех отношениях. Она записана с оркестром Ковент Гарден под управлением Маазеля - я специально особо отмечаю это, потому что в общем весь диск производит впечатление результата одной пятичасовой сессии в студии с эстрадно-симфоническим оркестром. А ведь это - совершенно различные записи, оркестры, разные маэстро! Казалось бы - различные годы; разные миры: Джулини, Аббадо, Гергиев, Чунг… Ан нет: "гран теноре" наладил свой "станочек", и летает на приватном самолёте по разным концам Европы со спектакля на спектакль… Как-то культ "великого артиста" (который я сам долго исповедовал) оборачивается мифом. Есть годами наработанный набор трюков - и наш Игорь Кио от вокала, разъезжая по свету, лишь привычно достаёт кроликов из цилиндра…
…Всё-таки с тоской думаешь о тех временах, когда композиторы писали оперы в расчёте на совершенно конкретных солистов. С тоской думаешь о тех певцах, которые (подобно Альфредо Краусу) находили в себе мужество и силы воздерживаться от "не своих" ролей и амплуа. Потому что тысячи неискушённых меломанов по всему свету раскупят этот диск, и будут жить в счастливой и безмятежной уверенности, что вот это - именно "вердиевский тенор" и есть.
…Заканчивается альбом арией Альфреда De' miei bollenti spiriti - возможно, единственной партией Доминго, которая так хорошо ему подходит и "ложится на голос". Из всего вердиевского репертуара.
|
